Зайку бросила хозяйка

Как жила и работала самая детская писательница

Семидесятые годы. В Союзе писателей встреча с советскими космонавтами. На листочке из блокнота Юрий Гагарин пишет: “Уронили мишку на пол…” — и протягивает его автору, Агнии Барто. Когда впоследствии Гагарина спросили, почему именно эти стихи, тот ответил: “Это первая книга о добре в моей жизни”. Стихи Барто были первыми и для нас, мы читаем их своим детям, а спустя годы они будут первыми воспоминаниями наших внуков...

Если соблюсти историческую точность, дочь в семье Льва и Марии Воловых родилась 17 февраля не 1906 года, а на год позже. К ошибке этой приложила руку сама Агния Львовна. Будучи пятнадцатилетней девушкой, она прибавила себе лишний год, чтобы поступить на работу в магазин “Одежда”: голодно было, а работающие получали селедочные головы, из которых варили суп. Позже она — высокая, изящная, неуловимо похожая на молодую Ахматову — окончила хореографическое училище и успела поработать в одном из московских театров, но труппа эмигрировала. Агния уезжать отказалась и оставила балетное поприще.

К тому моменту судьба указала ей другую дорогу. Однажды в хореографическое училище, где шли выпускные зачеты, приехал Луначарский. Наблюдая, как Агния Волова под музыку Шопена читает “Похоронный марш” собственного сочинения, нарком просвещения понял, что девушка обязательно будет писать… что-нибудь веселое. В Госиздате, куда спустя время Агния принесла свои стихи, ее направили в раздел детской литературы. “Взрослого поэта” в себе она ждала долго — а потом, когда уже был написан знаменитый цикл “Игрушки” (“Зайку бросила хозяйка”, “Идет бычок, качается”, “Наша Таня громко плачет” — это оттуда), с удивлением и облегчением поняла, что хочет и должна писать именно для детей. К тому моменту у нее самой уже подрастал сын Гарик, а скоро появилась и дочка Таня.

Агния Барто всю жизнь прожила в Москве. Рано вышла замуж за поэта Павла Барто, уже в восемнадцать родила сына. Вскоре семья распалась. Со вторым мужем, известным ученым-теплоэнергетиком Андреем Щегляевым, членом-корреспондентом Академии наук, Агния Львовна прожила почти полвека — как говорят близкие, в большой любви и редком взаимопонимании.

В 1937 году Барто поселилась в Лаврушинском переулке, и с тех пор ее квартира в знаменитом писательском доме стояла пустой лишь в годы войны. Даже когда у дочери появилась своя семья, из квартиры в Лаврушинском никто не съехал. Агния Львовна хотела, чтобы все жили вместе. Возможно, нежелание жить отдельно было связано с маминой трагедией. Горе в семье Барто случилось весной 45-го: Гарика насмерть сбила машина… Агния Львовна так и не смогла свыкнуться с этой болью и стала бояться за родных.

Агния Барто, прежде чем сдать рукопись в печать, писала бесконечное количество вариантов. Обязательно читала стихи вслух домочадцам или по телефону коллегам-друзьям — Кассилю, Светлову, Фадееву, Чуковскому. Внимательно выслушивала критику и, если принимала, переделывала. Хотя однажды категорически отказалась: собрание, решавшее в начале 30-х годов судьбу ее “Игрушек”, считало, что рифмы в них — в частности в знаменитом “Уронили мишку на пол…” — слишком трудны для детей. Она не стала ничего менять, и книжка из-за этого вышла позже, чем могла бы.

Барто получала много писем от своих маленьких читателей и нередко вступала с ними в переписку. А с 1965 года письма стали ее главным делом и заботой. Каждый месяц в течение девяти лет Агния Львовна вела на радио программу по розыску пропавших во время войны детей. Вот когда огромный опыт и “чувство ребенка” сыграли действительно удивительную роль: Барто придумала способ искать людей, не используя официальных данных, лишь по воспоминаниям детства.

Такую программу, как “Найти человека”, могла вести только Барто — “переводчица с детского”. Она бралась за то, что было не по силам милиции и Красному Кресту. Выросшие дети, которых искали и которые сами разыскивали близких, часто не знали ни своего настоящего имени, ни имен родителей, ни даже места, где жили до войны. Все, что у них было, — это обрывки детских воспоминаний: девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей; мальчик запомнил, как катался с братом на “калитке с музыкой”… Пес Джульбарс, папина голубая гимнастерка и кулек яблок, как петух клюнул между бровями… Для официальных поисков этого было мало, для Барто — достаточно. В эфире “Маяка” она зачитывала отрывки из писем, коих за девять лет получила больше 40 тысяч. Иногда люди, уже отчаявшиеся за долгие годы поисков, находили друг друга после первой же передачи.

Семья Барто вольно или невольно включалась в работу. “Как-то прихожу домой, открываю дверь в кабинет мужа — против него сидит плачущая женщина, а он, отодвинув в сторону свои чертежи, мучительно пытается понять, кто потерялся, где, при каких обстоятельствах”, — вспоминала сама Агния Львовна. Если она куда-то уезжала, дочь Татьяна фиксировала все, что происходило за время ее отсутствия. И даже няня, когда в дом приходили люди, спрашивала: “Воспоминания-то у тебя подходящие? А то не все годится”. Таких людей в семье называли “незнакомыми гостями”. Они приезжали в Лаврушинский прямо с вокзалов, и многие счастливые встречи случались на глазах Агнии Львовны. За девять лет с ее помощью воссоединились 927 семей. По мотивам передачи Барто написала книгу “Найти человека”, читать которую без слез совершенно невозможно.

…Она умерла 1 апреля 1981 года в больнице, куда попала с инфарктом. С той весны прошло много лет, но каждый год в день ее рождения в Лаврушинский по-прежнему съезжаются близкие ей люди и те, кому дорога память детства.