Таинственная республика

Забытый опыт государственного строительства

90 лет назад, 6 апреля 1920 года, в городе Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ) была провозглашена Дальневосточная Республика — огромное государство с 18,5 млн человек населения и вполовину территории нынешней России — Забайкалье, Приамурье, Приморье, Камчатка (через год в силу дипломатической необходимости РСФСР считаться тихоокеанской державой — для ведения переговоров и участия в международных конференциях — ДВР уступила Камчатку Советской России), Северный Сахалин, а также полоса отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, включая Харбин (правда, в эти же дни китайцы ее оккупировали). Политическое влияние ДВР распространялось также на Урянхай (ныне Республика Тува) и Внешнюю Монголию, формально являвшимися территорией Китая.

Дальневосточная Республика просуществовала 2,5 года. Несмотря на обилие публикаций, этот феномен российской государственности очень слабо изучен. В недавнем нашумевшем телесериале “Исаев”, например, ДВР показана как некое квазисоветское и даже почти советское государственное образование (в этом смысле предыдущий фильм по Юлиану Семенову “Пароль не нужен” несколько ближе к исторической реальности, также как сама книга, которая писалась не только как детектив, но и как “политические хроники”). В исторических справочниках, энциклопедиях и учебниках, как это ни странно, до сих пор повторяются оценки и характеристики ДВР, данные еще в советское время. Схематично они сводятся к содержанию “Кратких тезисов по ДВР” политбюро ЦК РКП(б) от 13 августа1920 года, Директиве политбюро от 10 октября 1920 года, выступлениям и телеграммам В. И. Ленина.

Там целью создания “формального”, “буферного” государства определялось предотвращение прямого военного столкновения РСФСР с Японией, “ликвидация империалистической интервенции” на востоке страны, “прорыв дипломатической и экономической блокады” (иногда еще добавляют, что ДВР должна была стать базой Коминтерна для распространения пролетарской революции в Китай и далее на восток). Естественно, предполагалось полное подчинение ДВР московским большевикам. Говорится также, что Народно-революционная армия республики “считалась” одной из армий Советской России, а органы безопасности были просто филиалом ВЧК-ГПУ. В общем, классическое марионеточное государство, хотя де-факто и даже де-юре ДВР признали все мировые державы.

Между тем история возникновения ДВР, ее политика (особенно до 1922 года), не говоря уже о хозяйственном укладе, правопреемственности экономического законодательства Российской империи, государственном устройстве, включая местное самоуправление, политической системе, не совсем соответствуют принятым в учебниках схемам. Сама идея создания ДВР родилась вовсе не в Москве и даже не у сибирских большевиков. Японцы, оккупационные войска которых растянулись от Сахалина до Байкала, планировали создать нечто подобное ДВР во главе с казачьим атаманом Григорием Семеновым (ему указом адмирала Колчака 4 января 1920 года была передана “вся полнота гражданской и военной власти на всей территории Российской Восточной Окраины”). Они относительно благосклонно восприняли создание ДВР, почему-то считая, что Семенов сможет удержать и укрепить позиции в новом государстве.

Неоднозначный атаман был, конечно, коллобарантом, он ориентировался на помощь японцев; но при этом у него самого были планы создания некоего евразийского государства и даже что-то вроде конфедерации с Монголией, которую он хорошо знал. В этом он опирался на поддержку части бурятских политических сил и даже пытался выработать идеологическую концепцию симбиоза тибетского буддизма и православия. Правда, преуспел атаман в государственном строительстве значительно меньше, чем его ближайший сподвижник барон фон Унгерн, который освободил Монголию от китайских оккупантов, стал ее диктатором и правил страной, пока не потерпел военное поражение от объединенных сил Народно-революционной армии ДВР и монгольских революционных частей Сухэ-Батора. Кстати, в идеологическом плане в эти годы происходили весьма любопытные вещи: Семенов в Забайкалье сформировал Еврейский пехотный полк и ввел его в состав своих отрядов, что для традиционно антисемитского казачьего войска было очень странно. Немец Унгерн принял буддизм, стал “белым ламой” и получил от Богдо-гэгэна (главы государства и церкви Внешней Монголии) титул “вана”, то есть “правителя” страны. Не менее любопытно, кстати, что повешенный после Великой Отечественной войны “как враг советского народа и активный пособник японских агрессоров” Г. М. Семенов в прошлом году в региональном конкурсе “Великие люди Забайкалья” (местный аналог известного телепроекта) из 12 финалистов одержал победу в первом туре.

Однако ни японцам, ни Семенову, ни Унгерну (его территориальные планы, правда, распространялись только на Бурятию и Забайкалье) не удалось реализовать проект создания государства на востоке России. На территории Дальневосточного края действовали тогда несколько “временных правительств”, некоторые под полным руководством большевиков — в Верхнеудинске, Благовещенске, Владивостоке, но они никем не были признаны. Такое же недолговечное “правительство” -— так называемый Политцентр, в состав которого входили меньшевики, эсеры, областники и трудовики, было создано в Иркутске в ноябре 1919 года. Под его руководством 26 декабря вспыхнуло массовое восстание против режима адмирала Колчака. Политцентр выпустил на свободу политических заключенных, в том числе большевиков, которые поддержали Политцентр и вошли в его состав на второстепенных ролях.

Делегация Политцентра, в составе которой был член Иркутского комитета РКП(б) Александр Краснощеков, тут же выехала в Томск на переговоры с командованием 5-й Красной Армии. Политцентр пытался убедить большевиков остановить продвижение войск на восток, чтобы не втягивать Россию в военный конфликт с Японией. 20 января Сибревком и Реввоенсовет 5-й Армии телеграфом проинформировали Ленина и Троцкого о предложении Политцентра создать “буферное” государство. Причем красные военачальники идею поддержали, но предлагали, чтобы “буфер” охватил лишь узкую полоску вдоль восточного побережья Байкала. А Сиббюро ЦК выступило против “буфера” и за установление Советской власти к востоку от Забайкалья. Через месяц пришел ответ Троцкого о согласии с предложением Политцентра, к тому времени передавшего власть Иркутскому ревкому. Потом еще месяц политбюро под угрозой партийных взысканий убеждало сторонников “советизации” согласиться с “небольшевистской” идеей буфера. Это было вызвано в том числе и резким усилением агрессивности японцев в Уссурийском крае, в условиях не очень удачной войны на западе на два фронта — против Врангеля и против Польши. 6 апреля Ленин своим приказом категорически запретил какие-либо военные операции против японцев. В тот же день в Верхнеудинске была провозглашена ДВР.

Поначалу территориальная “наполняемость” республики была непонятна: к востоку от Байкала разные территории контролировались и белыми, и японцами, и большевиками, и небольшевиками. Однако вскоре были определены границы республики вне зависимости от реальной власти в разных частях региона. 14 мая РСФСР признала ДВР. После долгих переговоров японцы согласились на эвакуацию войск из Забайкалья, к осени созданная Народно-революционная армия разгромила войска атамана Семенова и заняла Читу, куда и была из Верхнеудинска перенесена столица ДВР, а японцы ушли из Хабаровска. Тогда и произошло действительное объединение ДВР. В январе 1921 года на многопартийной основе прошли выборы в Учредительное Собрание республики, которое приняло Конституцию ДВР — на тот момент самую демократическую в мире, провозглашавшую все экономические и политические права и свободы.

Было избрано Правительство во главе с Александром Краснощековым, человеком интересной судьбы. Настоящая его фамилия Абрам Тобинсон. Революционную деятельность он начал 15-летним подростком в конце XIX века. Потом эмигрировал в США, учился там, стал заметным функционером Американской социалистической рабочей партии и Американской федерации труда; успешно занимался адвокатской практикой, имея собственное агентство; основал Рабочий университет в Чикаго. В 1917 году вернулся в Россию, вступил в партию большевиков, руководил штабом большевистского дальневосточного подполья. Он был одним из инициаторов создания ДВР (входил в Иркутский Политцентр), председателем правительства и министром иностранных дел, а также автором конституции республики. Но в Москве не очень нравилась самостоятельность Краснощекова — он выступал за максимальную независимость ДВР от РСФСР. Не потому, что был против территориальной целостности страны, а потому, что хотел попробовать другой путь к социализму — с многопартийностью, парламентаризмом и частной инициативой в экономике. В 1921 году его отозвали в Москву, где назначили заместителем наркома финансов, он стал создателем советской банковской системы, но уже в 1923 году был первый раз арестован и осужден на шесть лет, а в 1937 году его расстреляли.

Преемником Краснощекова стал бывший меньшевик, партизан и военный министр ДВР (этот пост он уступил В. К. Блюхеру) Николай Матвеев. Из руководства ДВР и Народного собрания (уже второго созыва, избранного на основе самого демократичного в мире избирательного законодательства) были удалены большинство представителей небольшевистских партий (среди депутатов были меньшевики, эсеры и даже кадеты с крупными предпринимателями); на частнокапиталистических предприятиях был введен госконтроль коммунистов. В октябре 1922 года войска НРА разгромили остатки белогвардейцев и вышли к Владивостоку, японцы вывезли последние 20 тысяч своих солдат из города на Сахалин. 14 ноября Народное собрание приняло решение о самороспуске, установлении власти Советов и объединении ДВР с РСФСР.

Республика, продемонстрировавшая возможность — даже в условиях гражданской войны — демократического развития, перестала существовать. Вместе с политической конкурентностью, многопартийностью, всеобщим избирательным правом, свободой прессы и личными свободами; смешанной экономикой, рыночными отношениями и госкапитализмом в рамках социально-правового государства. ДВР с ее успешной экономической и социальной политикой (с учетом, естественно, конкретного исторического времени), возможностями привлечения иностранных инвестиций (пусть даже в виде концессий) никак не угрожала территориальной целостности и суверенитету страны; потому что реальный контроль и над Вооруженными Силами (включая их формирование), и над руководством республики все равно оставался за Москвой, да и влияние коммунистов было подавляющим. Но уникальный эксперимент, конечно, был обречен. Сегодня практически все территории, входившие в ДВР, являются депрессивными регионами, а в годы ее существования, даже в условиях войны и отсталой инфраструктуры, экономика и социальная сфера республики развивалась успешнее, чем в Советской России…